"Они страшные, потому что с ними нельзя договориться", - думал я и был прав, но только не знал, почему невозможность договориться - это страшно. Ответ, как оказалось, лежит в понятии социального контракта. Человек в натуральной среде ясно понимает, что ему постоянно угрожают другие люди и что он - тоже угроза для других людей. Такое понимание приводит к простому умозключению о том, что, если он согласится уважать чужую жизнь, свободу и частную собственность, то и другие поступят так же. Гарантом того, что "другие поступят так же", является государство. Зомби и пост-апокалипсис тесно (но не обязательно прямо) связаны друг с другом, хотя причины их привлекательности разные.
Зомби насильственно возвращает нас в доконтрактную среду, где казждый сам за себя. Более того, если здравомыслящий человек, с радостью ли (Лок, Хоббс) или со скрипом (Руссо), но осознанно, сам, покинул свое доконтрактное состояние (во имя высших ценностей/для самосохранения), то зомби - это продукт химического (необратимого!) вмешательства. Зомби, как бы он ни напоминал вам соседа напротив, нельзя убедить обратно "подписать" социальный контракт. Вас больше не объединяют общечеловеческие ценности, единственная его цель - сожрать вас. К тому же и вы теперь не совсем человек: зомби оставляет вам всего три выбора: бежать, стрелять, или быть съеденным без анастетика. Желательно, но совсем не обязательно владеть континентальной фильсофией, чтобы ощутить страх перед разрушенным социальным строем, к которому мы мало того что привыкли, так еще и просто, по большому счету, не знаем, как жить иначе. И так же несложно себе представить, какими последствиями это отразится на беспомощном, самим своим естеством обязанном обществу, в которое он был рожден, человеке. Мы не готовы вернуться к собирательству, большинство из нас не умеет построить укрытие, и уж тем более мы не готовы снова начать убивать - нас так долго от этого отучивали.
Пост-апокалипсис - противоположен этому сентименту. Атомная ли война, или злобный вирус, но Земля значительно опустевает, социальные строи ослабевают или, чаще, рушатся, инфраструктуры превращаются в наборы идей или (заброшенных) объектов, которые больше не имеют друг к другу никакого отношения. Пост-апокалипсис в литературе/кино предлагает контролируемый аттракцион, где идея отсутствия социального контракта не пугает, но щекочет пятки. Щекочет потому, что всегда с нарастающим напряжением нам предоставляется катарсис: главный герой находит очажок функционирующей цивилизации. Так, если в случае с зомби, надежды нет (если есть, киношка получается второсортной - I am Legend) и это угнетает, то в случае с пост-апокалипсисом такая надежда появляется. Совмещая оба элемента, можно получить вполне себе разухабистые супер-8. Ромеро, Бойл и Black Isle (Fallout) преуспели на этой стязе крепче всех. А вот МакКормак, например, убрав зомби, и взяв только апокалипсис, завернул штуку еще сильнее, поубивав вообще все глобальные надежды на счастливый конец.
Само собой, соцконтракт может оказаться только небольшой частью уравнения. Почему толпы валят на фильмы-катастрофы? Потому что там в живых всякие балбесы остаются. Это тешит балбесов, недовольных своими реалиями: вот мол, я неудачник, но перед концом света все равны, и то что от меня нет никакого толка уже не имеет никакого смысла, потому что уже нет и того мира, в котором от меня нет толка.
